7 декабря 2020 года
Журналисты назвали эту работу своим самым важным расследованием. Почти вся команда «Важных историй» – Роман Анин, Алеся Мароховская, Ирина Долинина, Дмитрий Великовский, Соня Савина, Олеся Шмагун, Роман Шлейнов и Денис Дмитриев («Медуза») – трудилась над ним целый год.
И у них получилось. Получилось рассказать про «самую тайную пару» России в лице «предполагаемой» дочери Путина Катерины Тихоновой и её избранника Кирилла Шамалова, сына старого путинского друга. Про любовь. Про деньги. Про коррупцию, «завернутую в дружбу». Про расставание. И про главную российскую семью — в более широком смысле – про нравы, царящие в правящем клане страны, с его пренебрежением к законам, лицемерием и ущербностью. Отправной точкой для расследования стала попавшая в редакцию переписка Кирилла Шамалова. Что неизбежно вызвало вопрос: а как же этика? Читать чужие письма – не комильфо, даже если из переписки зятя и дочери Путина удалось узнать, как члены семьи президента зарабатывали сотни миллионов долларов из воздуха, тратили состояние на роскошный быт за границей и использовали свои связи с высшим руководством России? Этот вопрос волновал и коллег. На него ответил Роман Анин, один из авторов, редактор «Важных историй» в интервью телеканалу «Настоящее время».
Привожу отрывок из этой беседы, потому что Анин не просто приоткрывает дверь на журналистскую кухню, а сам разбирает своё расследование, рассказывая, как работала команда, скрупулёзно проверяя и дополняя информацию, которая, казалось бы, «упала в руки»: «Мы, как журналисты, когда приступаем к очередной теме, ничего не принимаем безоговорочно за правду. В данном случае мы понимали, что происхождение информации морально сомнительное, и мы предприняли все меры для того, чтобы понять, насколько она соответствует действительности. Первое, что мы делали, – проверяли заголовки писем. По заголовкам вы можете понять, с какого адреса электронной почты отправлялось письмо, был ли это реальный адрес или были ли это подставные адреса. Мы убедились в том, что это были реальные адреса. Дальше, соответственно, мы связывались с некоторыми отправителями и получателями писем, спрашивали их, отправляли ли они или получали ли они письма от Шамалова. И они подтверждали. Мы смотрели день, дату, время и содержание письма, и это подтверждалось. Третье, что мы делали, – мы проверяли все по открытым источникам. Если Шамалову присылают документы на какую-то компанию на Кипре, которой он владеет, мы идем в реестр Кипра, заказываем документ из открытого источника и смотрим, действительно ли он был владельцем этой компании. Удостоверились, что был, – отлично. Если Шамалову присылают какие-то документы на недвижимость, которой он владеет в России, мы идем в реестр недвижимости, получаем документы, удостоверились, что это действительно его недвижимость. Совпало – значит, отлично. …Кроме того, мы отправляли запросы всем действующим лицам. Мы отправили больше десяти запросов по этой публикации. Кто захотел – тот ответил. Если в публикации и в наших вопросах было что-то некорректное или неверное, у людей была возможность нам об этом сообщить. Они ей не воспользовались».
Архив почты Кирилла Шамалова несомненно представляет общественную значимость – и как источник информации о неизвестных подробностях важнейших экономических сделок. И как своеобразный документ эпохи с культурологической точки зрения — описание быта и традиций русской элиты XXI века в ею же написанных письмах.
В английском языке есть выражение «old boys’ network» — «сеть старинных приятелей» — выпускников элитарного учебного заведения, которые «тащат» друг друга по жизни: эдакая «сеть» или «секта взаимопомощи» по занятию теплых мест в бизнесе и политике. В России это явление обрело свой собственный одиозный смысл. Наша «сеть» — «питерские». Точнее, путинские соратнички по питерской мэрии, соседи по даче, массажисты, спарринг-партнеры по дзюдо, в начале 2000‑х, вслед за боссом перебравшиеся в Москву и прочно засевшие на ключевых постах в стране. 20 лет спустя «старички» постепенно уступают дорогу своим же детям и внукам — «новым питерским» с привычными замашками и понятиями.
Авторы расследования обратили внимание, что в 2013 году, как раз в то время, когда пара вовсю занималась обустройством мини-замка в стране НАТО, а Шамалов, владелец акций офшорных компаний, открывал счета за границей, Путин внес в Госдуму законопроект о запрете для чиновников и руководителей госкомпаний эти самые счета открывать. Равно как хранить деньги за границей, и владеть иностранными ценными бумагами. Запрет распространялся на жен и несовершеннолетних детей. В пояснительной записке к законопроекту говорилось, что его принятие необходимо для «обеспечения национальной безопасности».
Впрочем, и роскошный дом Шамалова и Тихоновой, обустроенный в Усове, тоже как-то не укладывался в декларируемое главой семьи. В 2016 году, отвечая на вопрос журналистки издания Znak.com о нескромном образе жизни руководителей российских госкомпаний, Путин сказал: «В отношении строительства нашими представителями бизнеса, в том числе предприятий с госучастием, таких вызывающих по внешнему виду объектов недвижимости — я согласен с вами: поскромнее надо быть. Вы правы. Я много раз им об этом говорил. И надеюсь, что они услышат. …> Нужно понимать, в какой стране мы живем, и не раздражать людей»… Не то говорил не слишком громко. Не то, не услышали…
Расследование богато на хитросплетения оффшоров и цен – высшую математику дата-журналистики. Но самая говорящая цифра проста: офшор зятя президента России купил за 100 долларов то, что стоило около 380 миллионов (долю в нефтехимическом гиганте Сибур).
Бизнес Шамалова – до тех пор, пока он был зятем, — как отмечают авторы, сильно отличался от общепринятых представлений о предпринимательской деятельности. Причем не только тем, что ему удавалось проворачивать удивительные сделки по покупке акций, но еще и тем, что он оказался партнером, человеком к которому буквально выстроилась очередь из бизнесменов с самыми заманчивыми предложениями. При этом Шамалову предлагали доли в различных предприятиях, не требуя от него никаких вложений, — видимо, предполагая, что зять президента может помочь бизнесу чем-то более ценным в современной России, чем деньги.
Кирилл Шамалов и Катерина Тихонова отказались отвечать на запросы «Важных историй». Фигурирующий в расследовании Кирилл Дмитриев, глава Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ), тоже запрос проигнорировал, не пояснил, почему делился с приятелем конфиденциальными документами, и какая за это предусмотрена ответственность в возглавляемом им государственном фонде. Как обычно не многословен и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Журналисты попросили его прокомментировать информацию об использовании зятем Путина офшорных компаний, покупке акций в миллионы раз дешевле рыночной стоимости и о роскошной недвижимости в России и Франции, которой Шамалов пользовался вместе с дочерью президента. Получили лаконичное: «Уже много раз оставляли подобные вопросы без ответов».
И ещё один штрих из расследования, возвращающий нас к его началу. Принимая решение о публикации, авторы, по их словам, учитывали мнение теперь уже бывшего тестя Кирилла Шамалова. В 2016 году в интервью агентству Bloomberg по поводу взлома киберпреступниками, работавшими на военную разведку России, имейлов членов Демократической партии США, Путин рассуждал об этической проблеме обнародования украденной у пользователей информации: «Послушайте, разве имеет какое-то значение, кто взломал эти данные? Важно, что эта информация стала публичной. Не нужно отвлекать общественное внимание от сути проблемы, поднимая несущественные вопросы, связанные с поиском тех, кто это сделал».
Подводя итог своей работе в интервью коллегам из «Настоящего времени», Роман Анин сказал ещё одну важную, на мой взгляд, вещь: «Многие люди ошибочно полагают, что когда мы что-то публикуем, у нас есть некая цель. Я вам честно скажу, главная моя цель – это информировать людей. С одной стороны, это звучит скромно, но на самом деле это важнейшая функция журналиста: информировать людей и писать историю».
Использовались технологии поиска: работа с утечкой, проверка по открытым источникам и базам данных; поиск по открытым источникам; работа с собственными источниками.
Использовались приёмы: сравнительный анализ поступивших от источника данных с собственной информацией и информацией из открытых источников и баз данных, интервью с источниками, журналистские запросы.
