Как ввести цензуру в обход Конституции? Оказывается, легко. Надо только выстроить соответствующую систему, дать указание «правильным» людям инициировать процесс в парламенте, чтобы придать ей вид законности; ввести в обиход подозрительное для обывателя слово «иноагент»; подстегнуть правоохранителей к активному исполнению; «зарядить» пропагандистов; замотивировать «полезных идиотов» на производство доносов – и вуаля! – паровоз репрессий набрал ход. «Закон» работает. Конституция отдыхает.
Вот так примерно всё и устроено в России настоящего, что убедительно и исчерпывающе показывает расследование «Медузы» «Вы — враги Отечества, и вас нужно вешать на столбах» (автор: Лилия Яппарова).
…В далёком уже 2012-ом мы с коллегами оказались первопроходцами: создали НКО, чтобы делиться опытом и помогать начинающими расследователями из регионов, и в числе первых заработали ярлык «иноагента» за, как выяснилось в судах, «политическую деятельность». Эта самая деятельность выражалась в публикации критических мнений в наших материалах на сайте – в решении суда так и было сказано. Предлог, на тот момент, довольно экзотичный, а сегодня – уже привычный. Мы тогда сразу решили не играть по правилам (или, если хотите без правил, что в данном случае одно и то же), навязанным спецслужбами: самоликвидировались и зашли, как говорится, с другой стороны.
Впрочем, власти времени не теряли – не удовлетворившись зачисткой НКО и оппозиционных политиков и активистов, пришли за журналистами. Сначала выдавили самых талантливых расследователей из большинства крупных СМИ, вынудив владельцев позакрывать отделы расследований как таковые. А после того, как коллеги, не сдавшись, создали ещё более интересные собственные интернет-проекты, приступили к неприкрыто репрессивным мерам. Результат: четыре вида «иноагентов», реестр «нежелательных» организаций и список экстремистов в одном флаконе. С апреля семь редакций и еще 20 журналистов получили «вражий ярлык». Издание «Проект» объявлено «нежелательным». Несколько сайтов заблокированы; оставшимся без «статуса» угрожают проверками и судами.
Автор расследования последовательно вытаскивает из тени лица и организации, задействованные в этой спецоперации по введению цензуры в обход и в нарушение российской Конституции. Особое внимание уделено «добровольным помощникам». Помнится, раньше их имена скрывались – во время судебных заседаний по оспариванию иноагентского статуса сложно было уговорить судью даже на то, чтобы взглянуть на подмётное письмо, с которого начиналось «иноагентское дело». Теперь всё по-другому. Кстати, по закону можно обойтись без инициативы «частных лиц» — достаточно обращения любого госоргана. Но власти нужны «патриоты». «Бюджет появился. Я так понимаю, если ты это делаешь с фамилией-именем-отчеством, платят больше», — замечает один из собеседников «Медузы», социолог Константин Гаазе.
И доносчики не скрывают имён. Более того, охотно идут на контакт с журналистами (с теми, кого «сдают»). Получают видимое удовольствие от процесса. Бравируют «стукачеством», будто вообще не думают о будущем, в котором после смены власти за всё придётся платить. «Активный гражданин» Александр Ионов, «шутя», угрожает автору материала, даже пеняет Директору СВР Сергею Нарышкину: мол, тот в интервью Соловьёву не про всех иноагентов рассказал – «меньше знает, чем мы»… И только, когда речь заходит о его связях с администрацией президента слегка притормаживает – видимо, указания «светить» контакты ему не поступало. Зато, судя по всему, был дан совет-намёк организовать некий Общественный комитет по выявлению иностранного вмешательства. Пока, правда, организация не зарегистрирована. Но Ионов весной уже объявил о её создании, одновременно подав иск к «Новой газете» и пожаловавшись на «Важные истории». Автору расследования он посетовал, что готовить документы на «иноагентов» дело хлопотное – в этом ему-де помогают два юриста. А составление жалобы на «Медузу» обошлось «больше чем в 100 тысяч рублей».
Одну из своих жалоб — на американский Бард-колледж (вскоре после этого объявлен «нежелательным») — Ионов направил через структуру под названием «Координационный совет некоммерческих организаций РФ» (КС НКО). Руководит ей некто Антон Цветков, общественник и человек, в прошлом тесно связанный с АП. Ионов, как выяснили журналисты, состоял сразу в двух проектах Цветкова — движениях «Офицеры России» и «Сильная Россия».
Ещё один заметный персонаж, снискавший известность благодаря «стукачеству» — Виталий Бородин, ветеран МВД и активист, по чьей жалобе в прокуратуру «нежелательной организацией» объявили издание «Проект». Бородин прославился чудесной способностью знакомиться с сильными мира сего, за что получил среди знакомых прозвище Труффальдино из Бергамо. Как поведал «Медузе» бывший чиновник, хорошо знающий Бородина, на мероприятиях его всегда сопровождает личный фотограф. Бородин подходит познакомиться, в этот славный момент его фоткают, а он потом выкладывает снимок: «Вот я с генералом таким-то, обсудили важные вопросы, ищем пути решения». «Ему пропуск в прокуратуру сделали, — цитирует журналист свой источник, — а он возле кабинета [бывшего генпрокурора Юрия] Чайки стал видео снимать, будто к Чайке сейчас зайдет на совещание». Сам Бородин признался автору расследования, что с ним действительно «везде ходит» помощник. Впрочем, любитель фоток с сильными мира сего на этом своём увлечении однажды погорел – так рвался войти в историю с Путиным, что вляпался в историю с его охраной, которой такое стремление к близости с охраняемым лицом не понравилась. Только пару лет спустя был «прощён», как утверждают источники «Медузы», после удачного знакомства с Умаром Кремлевым, президентом Международной федерации бокса и бывшим главой Федерации бокса России. Того, в свою очередь, считают человеком, близким к замдиректора ФСО Алексею Рубежному. Теперь Бородин постит в своём Инстаграме фотки с известными единоросами, «ручкается» с Патрушевым, с Колокольцевым. «Потом этой фоткой «можно двери открывать», — цитирует журналист его знакомого.
Зарегистрировав в Мытищах «Федеральный проект по безопасности и борьбе с коррупцией» (ФПБК), Бородин проникает в кабинеты уже в статусе общественного деятеля. Утверждает, что открыл ячейки ФПБК в 51 регионе. Обязательный «трофей» — фото с местным губернатором. А ещё он волшебным образом оказался одним из «подрядчиков» ФСО. Дело в том, что службе охраны вменен в обязанность ещё и мониторинг общественного мнения и политической ситуации в регионах. При этом сотрудники не должны пользоваться информацией, которую наверх предоставляют местные власти. Поскольку своих аналитических центров у ФСО всего семь по стране, а крупных профессиональных независимых конкурентов на этом поле ФСО как раз убрало с помощью закона об иноагентах, в «дело» приглашаются люди «со связями» вроде Бородина. От них для аналитических справок получают «фактуру с полей» — «по местным внутриэлитным раскладам».
Большинство экспертов, с которыми переговорила «Медуза», считают, что «объективной силой» жалобы Бородина, Ионова и Цветкова и иже с ними не обладают. Запускают механизм проверки с дальнейшим присвоением ярлыка «иноагента» стоящие за активистами ведомства и АП.
Другой регулярный «жалобщик» Евгений Пригожин, по мнению источников журналиста, подключился к кампании против «иноагентов», чтобы свести личные счёты и, главное, раскрутить собственные инициативы, прежде всего Фонд защиты национальных ценностей (ФЗНЦ). Как сказал автору расследования, бывший сотрудник структур Пригожина, «у него к вам классовая ненависть — не исключаю, что он искренне верит, что вы — враги Отечества и вас нужно вешать на столбах. У него в голове — красная империя. Он патриот своей вымышленной страны».
Большинство перечисленных «стукачей» питаются информацией, поставляемой активным участником спецоперации – телеканалом RT. Как признаётся «Медузе» Бородин, «мы смотрим, что они пишут, — и начинаем направлять запросы».
RT в расследовании «Медузы» посвящена отдельная глава. Удивительно, конечно, чем занимаются тамошние сотрудники вместо того, чтобы делать журналистскую работу. Впрочем, это и есть та самая большая разница между журналистикой и пропагандой. Дело не ограничивается отдельными публикациями: как утверждают собеседники «Медузы»: в RT — собственный список «неблагонадежных» редакций (а также организаций и персон), который, как стало понятно весной и летом 2021 года, практически полностью совпал с официальным реестром СМИ — «иноагентов». Источники «Медузы» называют его «картотекой на врагов» — и завести ее, утверждают два близких к телеканалу человека, было личной инициативой Маргариты Симоньян.
«Картотеку» она ведет уже шесть лет, но с 2018 года ее пополняют и «бойцы» специально созданного отдела расследований. Вот уж где можно почувствовать себя настоящим агентом: авторы рубрики «Расследование RT» не подписывают свои материалы и даже внутри редакции сохраняют анонимность — «аполитичные молодые мужчины с экспертизой в области экономики и опытом работы в медиаструктурах Арама Габрелянова». Отдел расследований RT делится на команды, каждая отвечает за свой проект. Доступ к «чувствительной информации» у журналистов RT есть «только через Симоньян». Руководит процессом Евгений Шипилов, один из топ-менеджеров канала. Он лично курировал материалы по Навальному и «Открытке». В профиле на отраслевом сайте для работников медиа Шипилов указал, что в 2021‑м «серия расследований русской редакции» принесла RT премию «Золотое перо России».
Трое собеседников подтвердили «Медузе», что «консультирует» «расследователей» RT Департамент оперативной информации ФСБ. «По RT они [ФСБ] запускали материалы в 2017 и 2018 году», цитирует журналист близкого к спецслужбе собеседника, что подтверждается также источниками «Медузы» в АП. Симоньян на вопрос, поддерживают ли сотрудники телеканала контакты со спецслужбами, написала: «Надеюсь, поддерживают».
Расследование поражает обилием информации. Чтобы как-то справиться с этим, автор и редактор нашли удачное решение в форме использования открывающихся сносок: читатель, желающий углубиться в детали, легко это делает, а если нет времени на долгое чтение, можно уловить, не вдаваясь в подробности, или отложить их на потом.
Отдельная глава расследования посвящена Миноюсту, на который была возложена реализация «иноагентской операции», ещё когда она касалась только НКО. Член СПЧ Наталия Евдокимова вспоминает, как во время принятия закона об иноагентах в Думе в 2012 году тогдашний министр юстиции Александр Коновалов заявил, что он «выпадает из общего законодательного ряда, противоречит всему и вся. Мы не знаем, как его выполнять». «Научились», — констатирует эксперт.
Из-за новых условий работы сотрудники Минюста часто находятся «в административном отчаянии», подтверждает близкий к ведомству собеседник «Медузы». «Законодатель выпускает сырые законы, которые нужно выполнять с колес». «Зарплата низкая, специалистов мало, — делится своими проблемами с журналистом сотрудница управления Минюста по Московской области. — Но все привыкли работать чуть ли не на износ, все стараются в сроки успеть».
Два основных слабых места закона не отмечал разве что ленивый: формулировки, особенно в том, что относится к политической деятельности, расплывчаты (тут честнее, наверное, было бы просто записать «всё»); аналогично – с иностранным финансированием. По мнению члена СПЧ Наталии Евдокимовой, в своем нынешнем виде закон оставляет слишком многое на усмотрение Минюста, «обрекая на избирательное применение законодательства»: «Не нравится организация — будет «иностранным агентом», другая нравится — она не будет». А тем временем, из Минюста, по словам Евдокимовой, в течение последних двух-трёх лет потихонечку убирают тех, «кто пытается смягчить удар — потому что предотвратить его они не могут».
Автор расследования приводит любопытный штрих к устройству системы. По словам одного из её собеседников, накануне признания «Медузы» «иноагентом» сотрудники Минюста «носились и не могли получить окончательную отмашку». «Проблема заключалась в том, — утверждает источник, что в списке вы были, но они не могли понять, кто конкретно этого хочет. Серьезных оперативных материалов по вам не было — зато было какое-то крупное, но частное пожелание». И далее намекает, что это могла быть глава RT Маргарита Симоньян.
Хотят, как отлично видно из расследования, многие. Тут и упомянутый ФСО, и АП-ешечка, и Росфинмониторинг (иногда, как в случае с изданием ПАСМИ, его информация становится единственным основанием для начала проверки и вынесения решения), и Генпрокуратура, и бдительные «коллеги» по цеху, и отдельные влиятельные в своём кругу личности.
Но центральный «оператор» кампании против независимых СМИ, как убедилась автор расследования в результате своих изысканий и бесед с экспертами, всё-таки ФСБ. К примеру, на сведения, полученные от ФСБ, Минюст честно сослался при внеплановой проверке пермского медиапроекта «Четвертый сектор» — включен в список «иноагентов» 21 августа 2021 года. Его бывшему координатору Анастасии Сечиной, как она вспоминает, так и сказали: «По заявлению [регионального управления] ФСБ есть информация, что вы занимаетесь политической деятельностью». Документа соответствующего, правда, не предоставили, ограничились устной информацией.
Поручение внести в список «нежелательных» организаций издание «Проект» в Минюст пришло «пакетом — и бумаги были от спецслужб», утверждает знакомый с ситуацией в министерстве собеседник «Медузы». Исследователь российских спецслужб Андрей Солдатов, с которым беседовала автор расследования, заверил её: вне зависимости от «шапки» этого документа, составлен он мог быть только в одном месте, — во «второй службе» ФСБ (она же служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом), которую уже 15 лет возглавляет генерал Алексей Седов.
Подготовленные в ФСБ справки по «иноагентам», попадают и к Путину. Собственно, он сам это подтвердил во время одного из заседаний Совета по правам человека, ответив на вопрос правозащитницы Наталии Евдокимовой «кто ему доносит»: «Наталия Леонидовна, представители ФСБ на стол кладут справки, в которых написано ровно противоположное тому, что вы тут рассказываете».
И всё же, чья последняя (она же первая) рука?
«Изменение статуса организации на «иноагентский» или «нежелательный» требует согласованных действий целого ряда ведомств — Минюста, МИД, Роскомнадзора, Росфинмониторинга, Генпрокуратуры, — рассуждает Константин Гаазе. — Уровень их координации поражает: то, что обычно заняло бы месяцы переговоров, сейчас укладывается в сутки. ФСБ вряд ли смогла бы добиться такого». А кто бы смог? Опрошенные журналистом эксперты уверены: в нынешней структуре кремлевской власти существует только одна организация, обладающая такими возможностями, и, к тому же, получившая новые полномочия по подправленной Конституции. Это Совет безопасности РФ, в котором председательствует президент. Именно на его заседаниях обсуждаются предварительно подготовленные аппаратом списки будущих «иноагентов» и «нежелательных», утверждает Андрей Солдатов и еще трое собеседников «Медузы», знакомых с содержаниями этих встреч или документов. Именно он, намечает цели, которые реализуют ФСБ сотоварищи. Круг замкнулся.
АП, Минюст, ФСО, ФСБ вопросы «Медузы» проигнорировали. Пока. Но грандиозное по объёму расследование «Медузы», построенное на обилии самых разных источников, более чем убедительно показывает: сверху поступила команда заткнуть независимых журналистов и уничтожить лучшие медиа проекты. А вся история с «иноагентами» и «нежелательными» выстроена как спецоперация, за которой стоит кремлевская власть и вверенные ей спецслужбы. И потому, добавлю от себя, предложения подправить репрессивный закон, что сегодня отчаянно пытаются сделать коллеги своими обращениями в высшие инстанции, попросту бесполезны – не для того его принимали те, кто сегодня правит и владеет страной.
Но, по крайней мере, такие попытки свидетельствуют о том, что журналистская солидарность всё ещё теплится. Да и обществу не лишне напомнить, что цензура бессильна против свободы мысли и слова — остались ещё в стране журналисты, которые не боятся сопротивляться и честно делать свою работу.
В расследовании использовались технологии поиска: работа с источниками-людьми, журналистские запросы, изучение публикаций и документов
Использовались приёмы: интервью с источниками и экспертами; анализ и систематизация полученных данных
